В гости через форточку - Артур Кухта

Вадим закусил губу и посмотрел на задание: «решить через дискриминант». Знакомое слово, встречалось где-то. Он прочитал правило. Ничего не понял.

(В коридоре слышится топот – Вадим закрывает пустой лист рукой. Через секунду из двери выглядывает Серёжина голова)

– А тебе какой чай? Черный, зеленый? Травяной есть.

– Ч-чёрный. Я его люблю.

– Понял.

(Дверь закрывается. Серёжа убегает на кухню)

Вадим переписал уравнение, взглянул на правило – сделалось не по себе. «Нет, —подумал. – Дома я разберусь, а сейчас…»

(Топот в коридоре – Вадим закрывает рукой одинокое уравнение)

– Вадь, я три ложки сахара насыпал. Ничего?

– Да-да… Я так и пью.

(Дверь закрывается. Серёжа убегает на кухню)

Захотелось курить. Вадим собрался с мыслями и прочитал правило на третий раз – теперь даже знакомые слова показались чужими. Паника. Покрутил учебник, полистал туда-сюда, к последней странице, а там:

«Ответы».

Обрадовался, нашёл пример. Но из коридора:

– Открой мне дверь.

Вадим дёрнулся, быстро переписал:

«х1= 1», «х2= -2.5»

…и открыл племяннику.

Серёжа держал поднос с кружками и кучей конфет, он поставил его на край стола и сказал:

– Потом дорешаем, сначала чай.

Это Вадиму понравилось. Он закрыл тетрадь, отодвинул её в сторону, подальше.

Съели по конфете.

– Вкусные…

– Угу-м… – ответил Серёжа, развернул ещё одну и добавил: – А я когда вырасту… открою конфетную фабрику. Хочу свои конфеты придумывать.

Вадим задрожал от смеха, но племянник сказал серьёзнее:

– Я не шучу.

Дядя улыбался, не верил, поэтому Серёжа достал из портфеля дневник.

– Посмотри сам.

Вадим открыл случайную страницу.

Математика – «5», География – «5», Литература – «Молодец, 5!»

– Листай дальше, – попросил Серёжа.

Дядя листал, смотрел. Почерк аккуратный, четверки-пятерки, в каждой графе – домашнее задание. Приятно сделалось. Он улыбнулся и сказал:

– Ты молодец.

– Стараюсь… – протянул Серёжа и, убирая дневник, добавил: – … чтоб как ты не быть.

Вадим замер.

– Как я?.. – спросил шёпотом, не хотел, само вырвалось.

– Ну… чтобы в мусорке не рыться…

По спине холодок. Вадим увидел на брюках пятно, вспомнил про грязь под ногтями, сжал кулаки. Руки бы в карманы спрятать, но куртка далеко. Убрал их под стол.

– Серёжа… Я же не роюсь. Я машину вожу, с мусором. Это другое.

Серёжа посмотрел внимательно на дядю. Он не заметил разницы. Только улыбнулся и сказал:

– А-а. Ну понял.

Помолчали. И тут:

– В-а-а-д-я-я-я… – вспомнил племянник. – У мамы другие конфеты есть. Хочешь?

Дядя кивнул.

Серёжа убежал на кухню. «Где конфеты? – думал он. – Белые, кокосовые, что маме подарили». В холодильнике – нет, в корзинке – пусто. Прошёлся по всем шкафам. Нашёл. Серёжа открыл коробку, взял горсть конфет и побежал назад, но в коридоре замер.

Дядя торопливо обувался.

– Вадь?.. – протянул племянник. – А ты куда? А чай, а дела ваши…

Дядя улыбнулся.

– Мне друг позвонил. Просил помочь. Я потом зайду…

Серёжа заходил из стороны в сторону.

– Другу?.. – волновался он. – Тогда давай я и другу дам конфет?

– Давай.

– Ты пока эти возьми, – и сунул их в дядин карман.

На кухне Серёжа задумался. Если все конфеты отдать, то мама будет ругаться. Ей ведь подарили. Что делать? Серёжа махнул рукой, взял коробку и побежал в коридор с криками:

– Вадим, а ты Новый Год… – осёкся, спросил тише. – Вадь?..

Дверь качается от сквозняка, на тумбочке лежат конфеты.

Серёжа подошёл ближе, выглянул в подъезд. Услышал, как гудит лифт. Он постоял ещё немного, подумал, может дядя вернётся? Нет, совсем ушёл. Лифт закрылся на первом этаже… там и остался.

Черточки

Если верить статистике, после выхода на пенсию каждый третий гражданский пилот умирает от инфаркта.

Объяснить это легко. Представьте капитана (командира), который держит в руках три сотни жизней. Он сильный, он смелый, он самый главный, он супермэн без плаща и трико. Да он нам так интересен, что окажись мы на самолёте сразу спросим – где наш капитан? Какой он? В чём? Я представлю высокого мужчину с волевым подбородком, белоснежными зубами и крепкими бицепсами, но, даже если он будет не такой, мы всё равно заметим в нём черту (или хоть чёрточку), по которой ясно станет: капитан!

И бывает иногда, что на такого Х капитана находится У вежливый пассажир. Я про тех говорю, которые во время посадки начинают хлопать, и хлопаньем своим заражают других. Я бы руки склеил этому пассажиру, потому что аплодисментами, мы, может быть, и подводим наших героев к могиле. Я уверен, не будь этих хлопаний, одного пилота мы бы точно спасли. Сейчас вы поймёте.

Кто-то сказал: «Пилот – это сердце и разум стальной птицы».

Согласен, но когда герой наш выходит на пенсию, когда вместо сложных маневров ему надо решать: гречка или макароны, туфли или кроссовки, первый канал или третий, тогда его птица становится птичкой и оказывается в маленькой прокуренной банке. Твёрдый голос уже не волнует людей, нет того восхищения, улыбочек, взглядов и прочего, прочего…

Черный пиджак свёрнут в пакет, убран в шкаф, но как будто не пиджак, а сам человек скручен, сверчен, и сунут туда же – всё напрягает, раздражает и бесит. Он вдруг понимает, что вечерняя тишина и спокойствие, слишком уж беспокойные, что чёрточку его хоть на лбу теперь рисуй – никто не заметит. Так и наступает день, когда по дороге из магазина наш герой поднимает голову и видит в небе белую полосу, а затем… Ба! – волнение, дрожь, страх, радость – Ба!… и пилот наш отправляется в дальний путь, но уже без самолета.

***

Раиса Семёновна после выхода на пенсию осталась жива. Это была очень вежливая и одновременно противная бабушка. Говорливая когда надо, а когда не надо – ещё говорливее. Требовательная, с характером, знающая себе цену и с другими пенсионерками не желающая иметь ничего общего. Важно добавить, что пилотом она никогда не была.

Она была стюардессой.

К сожалению, нигде не нашлось статистики сердечных приступов у стюардесс, но мы уверены, что ранимое женское сердце страдает ничуть не меньше мужского. К тому же, Раиса Семёновна была лучшей из лучших, была лицом компании и трижды становилась стюардессой года. Ей хотелось найти красивого, смелого, интересного, с хорошей фамилией, умного и верного капитана самолёта, поэтому замуж она так и не вышла.

Когда карьера в небе кончилась, жизнь переметнула её на стул секретаря. Но даже там Раиса Семеновна грезила мечтами о женихе-пилоте. Поэтому скажем, что она не была никогда женщиной, а из девушки сразу превратилась в старушку. В ту лавочную старушку, которая знает ваше имя, рост, вес, доход, самый большой ваш секрет, который вы может, сами ещё не знаете, и многое другое.

Но, всё это было отступление.

Наша же история начинается с появления загадочного мальчика лет десяти-двенадцати. Пройдёт ещё немного времени, и Раиса Семёновна будет вспоминать только капюшон и два светящихся глаза… Ей будет казаться, что у мальчика нет имени, нет лица, нет голоса, что он даже не отбрасывает тень, что это демон и турбулентность. Но погодите.

Загадочный мальчик появился седьмого июля, как раз после того, как Раиса Семеновна вернулась из санатория (она отдыхала там две недели и не ведала, что творится в доме).

– День добрый, молодой человек… – сказал она приветливо. – Какой у тебя велосипед большой… На соревнования?… Как называется?… Быстрый?…

Семеновна сложила руки и приготовилась слушать голосок молодого человека – как зовут, с кем дружит, где гуляет. Как раз для такого разговора в кармане у неё была клубничная карамелька. Хотелось достать её, сказать: «мне уже нельзя» и протянуть в маленькие пальчики.

– Мальчик? – повторила она, не совсем понимая, что происходит. – Мальчик?..

Мальчик молча сел на велосипед, а когда через пару секунд исчез в арке дома, Раису Семёновну как молнией ударило. Точно глазами маленького чертёнка, она увидела себя со стороны – как будто не бывшая стюардесса, не бабушка, не пенсионерка, как будто не уважаемый человек, а мышь! Маленькая серая мышь, которая пищит где-то в мусорке и которой можно не отвечать.

По телу пробежал холодок. Бабушка вспомнила самых сложных пассажиров, вспомнила перепалки, грубость, ругательства. Она вспомнила звонок президенту (там ей ответили!) и разговор с мэром. Она даже тот день вспомнила, когда ей удалось сбить цену на китайском рынке, совсем не зная китайского.

Тем днем жильцы приметили что-то странное, но что именно – сказать не могли. А странность была только в одном. В этот день Семёновна не задавала никому вопросов, сидела тихо и только шёпотом, рефлекторно говорила: «здрасьте, здрасьте». В голове у неё стоял звонкий шелест велосипедной цепи. Ей казалось, куда она теперь не приди – везде её старенькую, бедную и одинокую будет заглушать этот ш-ш-ш-ш-ш… «Бывают же приведения, фантомы, – думала она уже вечером. – Вот и со мной… До меня дошло…»